|
"Puna caparaṃ, āvuso, idhekacco dānaṃ deti samaṇassa vā brāhmaṇassa vā annaṃ pānaṃ - pe - seyyāvasathapadīpeyyaṃ.
|
“And further, a certain person gives a gift to a contemplative or a brahman…
|
И далее, друзья, некто дарит в дар отшельнику или брахману еду, питье, одежду, повозки, венки, благовония, притирания, [предметы] для отдыха, жилья, освещения.
|
|
|
Tassa sutaṃ hoti – 'tāvatiṃsā devā - pe - yāmā devā - pe - tusitā devā - pe - nimmānaratī devā - pe - paranimmitavasavattī devā dīghāyukā vaṇṇavanto sukhabahulā'ti.
|
He hears, ‘The Devas of the Thirty-three… the Devas of the Hours… the Contented Devas… the Devas Who Delight in Creation… the Devas Who Wield Power Over the Creations of Others are long-lived, beautiful, & replete with pleasure.’
|
Он слышит: „Тридцать три бога — долговечны, прекрасны, наделены великим счастьем“. И он думает так: „Ах, если бы с распадом тела после смерти я вновь родился среди тридцати трех богов!“ Он принимает эту мысль, склоняется к этой мысли, развивает эту мысль. Эта его мысль, освобожденная в низшей [сфере] и не переходящая в более высокую, доставляет [ему] возрождение в том [состоянии]. И это, говорю я, [происходит] лишь с добронравным, а не со злонравным. Ведь решимость добронравного, друзья, преуспевает благодаря чистоте. И далее, друзья, некто дарит в дар отшельнику или брахману еду, питье, одежду, повозки, венки, благовония, притирания, [предметы] для отдыха, жилья, освещения. Что он дает, то [и сам] ожидает получить. Он слышит: „Боги яма — долговечны, прекрасны, наделены великим счастьем“. И он думает так: „Ах, если бы с распадом тела после смерти я вновь родился среди богов яма!“ Он принимает эту мысль, склоняется к этой мысли, развивает эту мысль. Эта его мысль, освобожденная в низшей [сфере] и не переходящая в более высокую, доставляет [ему] возрождение в том [состоянии]. И это, говорю я, [происходит] лишь с добронравным, а не со злонравным. Ведь решимость добронравного, друзья, преуспевает благодаря чистоте. И далее, друзья, некто дарит в дар отшельнику или брахману еду, питье, одежду, повозки, венки, благовония, притирания, [предметы] для отдыха, жилья, освещения. Что он дает, то [и сам] ожидает получить. Он слышит: „Боги тусита — долговечны, прекрасны, наделены великим счастьем“. И он думает так: „Ах, если бы с распадом тела после смерти я вновь родился среди богов тусита!“ Он принимает эту мысль, склоняется к этой мысли, развивает эту мысль. Эта его мысль, освобожденная в низшей [сфере] и не переходящая в более высокую, доставляет [ему] возрождение в том [состоянии]. И это, говорю я, [происходит] лишь с добронравным, а не со злонравным. Ведь решимость добронравного, друзья, преуспевает благодаря чистоте. И далее, друзья, некто дарит в дар отшельнику или брахману еду, питье, одежду, повозки, венки, благовония, притирания, [предметы] для отдыха, жилья, освещения. Что он дает, то [и сам] ожидает получить. Он слышит: „Боги нимманарати — долговечны, прекрасны, наделены великим счастьем“. И он думает так: „Ах, если бы с распадом тела после смерти я вновь родился среди богов нимманарати!“ Он принимает эту мысль, склоняется к этой мысли, развивает эту мысль. Эта его мысль, освобожденная в низшей [сфере] и не переходящая в более высокую, доставляет [ему] возрождение в том [состоянии]. И это, говорю я, [происходит] лишь с добронравным, а не со злонравным. Ведь решимость добронравного, друзья, преуспевает благодаря чистоте. И далее, друзья, некто дарит в дар отшельнику или брахману еду, питье, одежду, повозки, венки, благовония, притирания, [предметы] для отдыха, жилья, освещения. Что он дает, то [и сам] ожидает получить. Он слышит: „Боги параниммита-васаватти — долговечны, прекрасны, наделены великим счастьем“.
|
|