| пали | Rhys Davids T.W. - english
|
Парибок А.В. - русский
|
Комментарии |
|
6."Bhante nāgasena, bhāsitampetaṃ bhagavatā chaddanto nāgarājā –
|
‘Venerable Nāgasena, it was said by the Blessed One of Six-tusks, the elephant king,
|
Почтенный Нагасена, есть изречение Блаженного: «Слоновий царь Шестиклык
|
|
|
"'Vadhissametanti parāmasanto, kāsāvamaddakkhi dhajaṃ isīnaṃ;
|
“When he sought to slay him, and had reached him with his trunk, He perceived the yellow robe, the badge of a recluse,
|
Убить злодея порешил, да видит: Тот в желтом рубище, будто святой.
|
|
|
Dukkhena phuṭṭhassudapādi saññā, arahaddhajo sabbhi avajjharūpo'ti.
|
Then, though smarting with the pain, the thought possessed his heart— ’He who wears the outward garb the Arahats wear Must be scatheless held, and sacred, by the good.’ ”
|
И хоть от боли изнемог, помыслил: «Кто в желтом платье – неприкосновенен»633.
|
|
|
"Puna ca bhaṇitaṃ 'jotipālamāṇavo samāno kassapaṃ bhagavantaṃ arahantaṃ sammāsambuddhaṃ muṇḍakavādena samaṇakavādena asabbhāhi pharusāhi vācāhi akkosi paribhāsī'ti.
|
‘But on the other hand it is said: “When he was jotipāla, the young Brahman, he reviled and abused Kassapa the Blessed One, the Arahat, the Buddha supreme, with vile and bitter words, calling him a shaveling and a good-for-nothing monk.”
|
И еще сказано: «Быв некогда молодым брахманом по имени Джотипала, бодхисаттва оскорбил блаженного, святого, истинновсепросветленного Кашьяпу: неучтиво, грубо обозвал его «бродячей лысой балдой»634.
|
|
|
Yadi, bhante nāgasena, bodhisatto tiracchānagato samāno kāsāvaṃ abhipūjayi, tena hi 'jotipālena māṇavena kassapo bhagavā arahaṃ sammāsambuddho muṇḍakavādena samaṇakavādena asabbhāhi pharusāhi vācāhi akkuṭṭho paribhāsito'ti yaṃ vacanaṃ, taṃ micchā.
|
‘Now if, Nāgasena, the Bodisat, even when he was an animal, respected the yellow robe, Then the statement that as jotipāla, a Brahman, he reviled and abused the Blessed One of that time, must be false.
|
Если, почтенный Нагасена, бодхисаттва чтил желтое рубище, даже будучи в животном обличье, то ложны слова, будто молодой брахман Джотипала оскорбил блаженного, святого, истинновсепросветленного Кашьяпу, неучтиво и грубо обозвав его «бродячей лысой балдой».
|
|
|
Yadi jotipālena māṇavena kassapo bhagavā arahaṃ sammāsambuddho muṇḍakavādena samaṇakavādena asabbhāhi pharusāhi vācāhi akkuṭṭho paribhāsito, tena hi 'chaddantena nāgarājena kāsāvaṃ pūjita'nti tampi vacanaṃ micchā.
|
But if as a Brahman, he reviled and abused the Blessed One, the statement that when he was Six-tusks, the elephant king, he respected the yellow robe, must be false.
|
Если же вправду молодой брахман Джотипала оскорбил блаженного, святого, истинновсепросветленного Кашьяпу, неучтиво и грубо обозвав его «бродячей лысой балдой», то ложны слова, будто слоновий царь Шестиклык чтил желтое рубище.
|
|
|
Yadi tiracchānagatena bodhisattena kakkhaḷakharakaṭukavedanaṃ vedayamānena luddakena nivatthaṃ kāsāvaṃ pūjitaṃ, kiṃ manussabhūto samāno paripakkañāṇo paripakkāya bodhiyā kassapaṃ bhagavantaṃ arahantaṃ sammāsambuddhaṃ dasabalaṃ lokanāyakaṃ uditoditaṃ jalitabyāmobhāsaṃ pavaruttamaṃ pavararucirakāsikakāsāvamabhipārutaṃ disvā na pūjayi?
|
If when the Bodisat was an animal, though he was suffering severe and cruel and bitter pain, he respected the yellow robe which the hunter had put on, how was it that when he was a man, a man arrived at discretion, with all his knowledge mature, he did not pay reverence, on seeing him, to Kassapa the Blessed One, the Arahat, the Buddha supreme, one endowed with the ten powers, the leader of the world, the highest of the high, round whom effulgence spread a fathom on every side, and who was clad in most excellent and precious and delicate Benares cloth made into yellow robes?
|
Если даже бодхисаттва – зверь, испытывая тяжкую, жестокую, жгучую боль, и то не покусился на охотника, чтя желтое рубище, которое тот надел, то как мог он, будучи человеком взрослого ума и взрослых знаний, не чтить блаженного Кашьяпу, святого, истинновсепросветленного, десятисильного мироводителя, среди всех возвышеннейшего, на сажень кругом сияющего, величайшего и облаченного в превосходное, великолепное желтое одеяние из бенаресской ткани?
|
|
|
Ayampi ubhato koṭiko pañho tavānuppatto, so tayā nibbāhitabboti.
|
This too is a double-edged problem, now put to you, which you have to solve.’
|
Вот еще вопрос обоюдоострый. Тебе он поставлен, тебе его и решать.
|
|
|
"Bhāsitampetaṃ, mahārāja, bhagavatā chaddanto nāgarājā 'vadhissametanti - pe - avajjharūpo'ti.
|
‘The verse you have quoted, O king, was spoken by the Blessed One.
|
– Есть, государь, изречение Блаженного: «Слоновий царь Шестиклык Убить злодея порешил, да видит: Тот в желтом рубище, будто святой. И хоть от боли изнемог, помыслил: «Кто в желтом платье – неприкосновенен».
|
|
|
Jotipālena ca māṇavena kassapo bhagavā arahaṃ sammāsambuddho muṇḍakavādena samaṇakavādena asabbhāhi pharusāhi vācāhi akkuṭṭho paribhāsito, tañca pana jātivasena kulavasena.
|
And Kassapa the Blessed One, the Arahat, the Buddha supreme, was abused and reviled by Gotipāla the young Brahman with vile and bitter words, with the epithets of shaveling and good-for-nothing monk. But that was owing to his birth and family surroundings.
|
И действительно, молодой брахман Джотипала оскорбил блаженного, святого, истинновсепросветленного Кашьяпу, неучтиво и грубо обозвав его «бродячей лысой балдой». Это произошло из-за его семьи, из-за происхождения.
|
|
|
Jotipālo, mahārāja, māṇavo assaddhe appasanne kule paccājāto, tassa mātāpitaro bhaginibhātaro dāsidāsaceṭakaparivārakamanussā brahmadevatā brahmagarukā, te 'brāhmaṇā eva uttamā pavarā'ti avasese pabbajite garahanti jigucchanti, tesaṃ taṃ vacanaṃ sutvā jotipālo māṇavo ghaṭikārena kumbhakārena satthāraṃ dassanāya pakkosito evamāha 'kiṃ pana tena muṇḍakena samaṇakena diṭṭhenā'ti.
|
For jotipāla, O king, was descended from a family of unbelievers, men void of faith. His mother and father, his sisters and brothers, the bondswomen and bondsmen, the hired servants and dependents in the house, were worshippers of Brahmā, reverers of Brahmā; and harbouring the idea that Brahmans were the highest and most honourable among men, they reviled and loathed those others who had renounced the world. It was through hearing what they said that jotipāla, when invited by Ghaṭīkāra the potter to visit the teacher, replied: “What’s the good to you of visiting that shaveling, that good-for-nothing monk?”
|
Молодой брахман Джотипала вырос в неверующей, не склонной к Учению семье, государь; его родители, сестры, братья, служанки, слуги, рабы, зависимые, челядь – все поклонялись Брахме, почитали Брахму – брахманы-де лучше всех и выше; – а прочими всякими подвижниками брезговали и гнушались. Вот наслушавшись подобных речей, молодой брахман Джотипала, когда гончар-горшечник звал его посетить учителя, так и ответил: «Зачем это я пойду к этой бродячей лысой балде?»
|
|
|
"Yathā, mahārāja, amataṃ visamāsajja tittakaṃ hoti, yathā ca sītodakaṃ aggimāsajja uṇhaṃ hoti, evameva kho, mahārāja, jotipālo māṇavo assaddhe appasanne kule paccājāto, so kulavasena andho hutvā [so kulajātivasena andho bhavitvā (syā.)] tathāgataṃ akkosi paribhāsi.
|
‘Just, O king, as even nectar when mixed with poison will turn sour, just as the coolest water in contact with fire will become warm, so was it that jotipāla, the young Brahman, having been born and brought up in a family of unbelievers, men void of faith, thus reviled and abused the Tathāgata after the manner of his kind.
|
Как нектар с примесью яда делается горек, государь, как холодная вода рядом с огнем делается горяча, вот так же, государь, и молодой брахман Джотипала: он вырос в неверующей, не склонной к Учению семье и из-за влияния семьи обозвал, оскорбил Татхагату.
|
|
|
"Yathā, mahārāja, jalitapajjalito mahāaggikkhandho sappabhāso udakamāsajja upahatappabhātejo sītalo kāḷako bhavati paripakkanigguṇḍiphalasadiso, evameva kho, mahārāja, jotipālo māṇavo puññavā saddho ñāṇavipulasappabhāso assaddhe appasanne kule paccājāto, so kulavasena andho hutvā tathāgataṃ akkosi paribhāsi, upagantvā ca buddhaguṇamaññāya ceṭakabhūto viya ahosi, jinasāsane pabbajitvā abhiññā ca samāpattiyo ca nibbattetvā brahmalokūpago ahosī"ti.
|
And just, O king, as a flaming and burning mighty fire, if, even when at the height of its glory, it should come into contact with water, would cool down, with its splendour and glory spoilt, and turn to cinders, black as rotten blighted fruits-just so, O king, jotipāla, full as he was of merit and faith, mighty as was the glory of his knowledge, yet when reborn into a family of unbelievers, of men void of faith, he became, as it were, blind, and reviled and abused the Tathāgata. But when he had gone to him, and had come to know the virtues of the Buddhas which he had, then did he become as his hired servant; and having renounced the world and entered the Order under the system of the Conqueror, he gained the fivefold power of insight, and the eightfold power of ecstatic meditation, and became assured of rebirth into the Brahmā heaven.’
|
Как ярко сияющий, пламенеющий, полыхающий огромный костер, если залить его, потеряет свою яркость и жар и останутся от него холодные черные головешки вроде зрелых плодов ниргунды635, вот так же точно, государь, благой, верующий, ярко сияющий обширными познаниями молодой брахман Джотипала вырос в неверующей, не склонной к Учению семье; ослепленный из-за влияния семьи, он обозвал, оскорбил Татхагату. Зато подойдя поближе и распознав достоинства Просветленного, он будто рабом его стал. Он принял постриг под началом Победителя, развил сверхзнания и йогические последовательные состояния-овладения и после смерти причастился миру Брахмы.
|
|
|
"Sādhu, bhante nāgasena, evametaṃ tathā sampaṭicchāmī"ti.
|
‘Very good, Nāgasena! That is so, and I accept it as you say.’
|
– Отлично, почтенный Нагасена. Да, это так, я с этим согласен.
|
|
|
Chaddantajotipālārabbhapañho chaṭṭho.
|
Here ends the dilemma about Gotipāla.
|
|
|