|
66."Imehi kho te, bhikkhave, samaṇabrāhmaṇā amarāvikkhepikā tattha tattha pañhaṃ puṭṭhā samānā vācāvikkhepaṃ āpajjanti amarāvikkhepaṃ catūhi vatthūhi.
|
“It is on these four grounds, bhikkhus, that those recluses and brahmins who are endless equivocators resort to evasive statements and to endless equivocation when questioned about this or that point.
|
2.28. 'These are the four ways in which those ascetics and Brahmins who are Eel-Wrigglers resort to evasive statements ...
|
Таковы, монахи, эти отшельники и брахманы, на четырех основаниях ведущие уклончивую речь, бесконечно уклоняющиеся, когда им задают тот или иной вопрос.
|
28. Таковы, монахи, эти отшельники и брахманы, уклончивые, словно скользкая рыба, на четырех основаниях ведущие уклончивую речь, когда им задают тот или иной вопрос, – уклончивую, словно скользкая рыба.
|
2.28. Таковы, монахи, эти отшельники и брахманы, уклончивые, словно скользкая рыба, на четырех основаниях ведущие уклончивую речь, когда им задают тот или иной вопрос, — уклончивую, словно скользкая рыба.
|
28. Таковы шраманы и брахманы, которые дают на поставленный вопрос уклончивый ответ, уподобляясь скользким угрям, в четырех позициях.
|
|
|
Ye hi keci, bhikkhave, samaṇā vā brāhmaṇā vā amarāvikkhepikā tattha tattha pañhaṃ puṭṭhā samānā vācāvikkhepaṃ āpajjanti amarāvikkhepaṃ, sabbe te imeheva catūhi vatthūhi, etesaṃ vā aññatarena, natthi ito bahiddhā - pe - yehi tathāgatassa yathābhuccaṃ vaṇṇaṃ sammā vadamānā vadeyyuṃ.
|
Whatever recluses or brahmins there may be who resort to evasive statements and to endless equivocation, all of them do so on these four grounds or on a certain one of them. Outside of these there is none. “This, bhikkhus, the Tathāgata understands …. and it is concerning these that those who would rightly praise the Tathāgata in accordance with reality would speak.
|
There is no other way. . 2.29. 'This, monks, the Tathagata understands: These viewpoints thus grasped and adhered to will lead to such-and-such destinations in another world... (as verse 15). 'These, monks, are those other matters, profound, hard to see... which the Tathagata, having realised them by his own super-knowledge, proclaims, and about which those who would truthfully praise the Tathagata would rightly speak.
|
Ибо, монахи, все те отшельники или брахманы, которые ведут уклончивую речь, когда им задают тот или иной вопрос, бесконечно уклоняющиеся, [делают так] на четырех основаниях или на каком-нибудь одном из них — нет, кроме этого, других [оснований]...ради которых следует произносить надлежащую хвалу Татхагате».
|
Ибо, монахи, все те отшельники и брахманы, ведущие уклончивую речь, когда им задают тот или иной вопрос, – уклончивую, словно скользкая рыба, делают так на четырех основаниях, или на каком-нибудь из них – нет кроме этого других оснований. 29. Итак, монахи, Татхагата понимает: "Эти основы учения так-то достигнуты, так-то приняты, ведут к тому-то, приносят то-то в будущем существовании". И Татхагата понимает их и понимает выходящее за их пределы и не привязывается к этому пониманию; не привязанный он находит успокоение в своем сердце. Постигнув в согласии с истиной и возникновение, и исчезновение, и сладость, и горечь, и преодоление ощущений, Татхагата, монахи, освободился, лишившись всякой зависимости. Таковы, монахи, эти вещи – глубокие, трудные для рассмотрения, трудные для постижения, несущие покой, возвышенные, недоступные рассудку, тонкие, ведомые лишь мудрецам, – которые возглашает сам Татхагата, познав их и увидев собственными глазами и, поистине, ради которых следует произносить надлежащую хвалу Татхагате.
|
Ибо, монахи, все те отшельники или брахманы, которые уклончивы, словно скользкая рыба, и ведут уклончивую речь, когда им задают тот или иной вопрос, — уклончивую, словно скользкая рыба, [делают так] на четырех основаниях или на каком-нибудь одном из них — нет, кроме этого, других [оснований]. 2.29. Итак, монахи, Татхагата понимает: „Эти основания учения так-то достигнуты, так-то приняты, ведут к тому-то, приносят то-то в будущем существовании“. И Татхагата понимает их, и понимает выходящее за их пределы, и не привязывается к этому пониманию; непривязанный, он находит успокоение в своем сердце. Постигнув в согласии с истиной и возникновение, и исчезновение, и сладость, и горечь, и преодоление ощущений, Татхагата, монахи, освободился, лишившись всякой зависимости. Таковы, монахи, эти предметы — глубокие, трудные для рассмотрения, трудные для постижения, несущие покой, возвышенные, недоступные рассудку, тонкие, ведомые лишь мудрецам, — которые возглашает сам Татхагата, познав их и увидев собственными глазами, и, поистине, ради которых следует произносить надлежащую хвалу Татхагате.
|
И все шраманы и брахманы, которые на любой поставленный вопрос дают уклончивый ответ, уподобляясь скользким угрям, рассуждают, монахи, во всех этих четырех позициях или в одной из них. 29. Но Татхагате, монахи, известно, что эти воззрения,которые таким образом принимаются и которым таким образом поддаются, приведут к тому-то и будут иметь такие-то последствия. Татхагате известно и это и другое, но этому знанию он значения не придает, в его сердце — знание об «успокоении», и, познав должным образом «восход» и «заход» чувств, их сладость и горечь и как их избежать, освобождается, монахи, [от всего] через устраненность Татхагата.
Таковы, монахи, те предметы — глубокие, трудно рассмотримые, трудномыслимые, умиротворяющие, возвышенные, не постижимые рационально, тонкие и постижимые [лишь подлинно] знающими, о которых Татхагата учит, постигнув их [должным образом] своим умо-зрением и ради которых ему должным образом воздают хвалу.
|
|