Что нового Оглавление Поиск Закладки Словарь Вход EN / RU
Адрес: Три корзины (основные тексты) >> Корзина наставлений (Сутта Питака) >> Собрание кратких наставлений (Кхуддака Никая) >> Вопросы Милинды >> Книга 5. Вопрос о выводе >> Глава 3 >> 11. Nibbānasacchikaraṇapañho
<< Назад Глава 3 Далее >>
Отображение колонок




11. Nibbānasacchikaraṇapañho Палийский оригинал

пали N.K.G. Mendis - english Парибок А.В. - русский Комментарии
11."Bhante nāgasena, tumhe bhaṇatha 'nibbānaṃ na atītaṃ, na anāgataṃ, na paccuppannaṃ, na uppannaṃ na anuppannaṃ na uppādanīya'nti. King Milinda said: “Revered Nāgasena, you say: “Nibbāna is not past, not future, not present, it has not arisen, it has not not-arisen, it is not arisable.’ Почтенный Нагасена, вы утверждаете, что нирвана – ни прошлая, ни будущая, ни нынешняя, ни ставшая, ни не ставшая, ни породимая.
Idha, bhante nāgasena, yo koci sammāpaṭipanno nibbānaṃ sacchikaroti, so uppannaṃ sacchikaroti, udāhu uppādetvā sacchikarotī"ti? As to this, revered Nāgasena, when anyone who is practising rightly realizes Nibbāna, does he realize it as it is arising or after he has made it arise?" Допустим, почтенный Нагасена, что некто истинно-делающий осуществляет нирвану. Осуществляет ли он ее как уже ставшую или же порождает ее и тем самым осуществляет?
"Yo koci, mahārāja, sammāpaṭipanno nibbānaṃ sacchikaroti, so na uppannaṃ sacchikaroti, na uppādetvā sacchikaroti, api ca, mahārāja, atthesā nibbānadhātu, yaṃ so sammāpaṭipanno sacchikarotī"ti. “Whoever, sire, practising rightly, realizes Nibbāna does not realize it as it is arising nor does he realize it after he has made it arise. On the other hand, sire, there is this element of Nibbāna that he who is practising rightly realizes.” – Когда некто истинно-делающий осуществляет нирвану, государь, он ни осуществляет ее как уже ставшую, ни порождает ее и тем самым осуществляет. Но есть, государь, основа нирваны, ее-то и осуществляет истинно-делающий.
"Mā, bhante nāgasena, imaṃ pañhaṃ paṭicchannaṃ katvā dīpehi, vivaṭaṃ pākaṭaṃ katvā dīpehi chandajāto ussāhajāto, yaṃ te sikkhitaṃ, taṃ sabbaṃ etthevākirāhi, etthāyaṃ jano sammūḷho vimatijāto saṃsayapakkhando, bhindetaṃ antodosasalla"nti. “Do not, revered Nāgasena, illumine this question by concealing it; illumine it by making it open and obvious. With ardour and zeal pour out all that you have learnt about it; people are confused about it, bewildered, fallen into doubt. Break this dart of inner defect.” – Не темни, почтенный Нагасена, отвечая на этот вопрос. Ответь на него ясно и понятно, с охотой и воодушевлением высыпи здесь все передо мной, что ты изучил. Ведь люди на этом запутываются, повергаются в недоумение и впадают в сомнения. Вскрой этот нарыв, извлеки занозу.
"Atthesā, mahārāja, nibbānadhātu santā sukhā paṇītā, taṃ sammāpaṭipanno jinānusiṭṭhiyā saṅkhāre sammasanto paññāya sacchikaroti. “There is this element of Nibbāna, sire, peaceful, happy, excellent. It is that which he who is practising rightly, comprehending the formations in accordance with the instruction of the Conquerors, realizes by means of wisdom. – Есть, государь, основа нирваны – покойная, счастливая, возвышенная. Следуя наставлениям Победителя, истинно-делающий ощупывает своей мудростью слагаемые и осуществляет ее.
Yathā, mahārāja, antevāsiko ācariyānusiṭṭhiyā vijjaṃ paññāya sacchikaroti, evameva kho, mahārāja, sammāpaṭipanno jinānusiṭṭhiyā paññāya nibbānaṃ sacchikaroti. As a pupil, sire, in accordance with the instruction of his teacher realizes a science through wisdom, even so, sire, he who is practising rightly in accordance with the instruction of the Conquerors, realizes Nibbāna by means of wisdom. Скажем, государь, как подмастерье следует наставлениям мастера и осваивает своею мудростью науку, вот точно так же, государь, следуя наставлениям Победителя, истинно-делающий осуществляет нирвану своею мудростью.
"Kathaṃ pana taṃ nibbānaṃ daṭṭhabbanti? “But how is Nibbāna to be understood? Как же следует мыслить себе нирвану?
Anītito nirupaddavato abhayato khemato santato sukhato sātato paṇītato sucito sītalato daṭṭhabbaṃ. It is to be understood as being without adversity, without accident, without fear, as secure, peaceful, happy, joyful, excellent, pure, cool. Ее следует мыслить себе свободной от бед и напастей, безопасной, надежной, спокойной, счастливой, приятной, возвышенной, чистой и прохладной.
"Yathā, mahārāja, puriso bahukaṭṭhapuñjena jalitakaṭṭhitena agginā dayhamāno vāyāmena tato muñcitvā niraggikokāsaṃ pavisitvā tattha paramasukhaṃ labheyya, evameva kho, mahārāja, yo sammāpaṭipanno, so yoniso manasikārena byapagatatividhaggisantāpaṃ paramasukhaṃ nibbānaṃ sacchikaroti. As if, sire, a man were burning in a blazing scorching fire heaped with many faggots, but on getting free from there with effort and entering a place where there was no fire he would obtain the highest happiness there—even so, sire, does he who is practising rightly realize by means of proper attention the highest happiness, Nibbāna, the torture of the threefold fire departed. Представь, государь, что человек горел в жарком, палящем огне, в целой поленнице дров. Напрягшись, он вырвался оттуда, добрался до места, где нет огня, и счастлив тем безмерно. Вот точно так же, государь, истинно-делающий осуществляет своим подлинным вниманием нирвану, удаленную от жгучего пламени тройного огня.
Yathā, mahārāja, aggi, evaṃ tividhaggi daṭṭhabbo; yathā aggigato puriso, evaṃ sammāpaṭipanno daṭṭhabbo; yathā niraggikokāso, evaṃ nibbānaṃ daṭṭhabbaṃ. As the fire, sire, so is the threefold fire to be understood. As the man in the fire, so is he who is practising rightly to be understood. As the place where there is no fire, so is Nibbāna to be understood. Здесь, государь, огню следует уподоблять тройной огонь, человеку, попавшему в огонь, уподоблять истинно-делающего, месту, где нет огня, уподоблять нирвану.
"Yathā vā pana, mahārāja, puriso ahikukkuramanussakuṇapasarīravaḷañjakoṭṭhāsarāsigato kuṇapajaṭājaṭitantaramanupaviṭṭho vāyāmena tato muñcitvā nikkuṇapokāsaṃ pavisitvā tattha paramasukhaṃ labheyya, evameva kho, mahārāja, yo sammāpaṭipanno, so yoniso manasikārena byapagatakilesakuṇapaṃ paramasukhaṃ nibbānaṃ sacchikaroti. “Or, sire, as if a man were on a filthy heap of corpses of snakes, dogs and men, and he were entangled in the matted hair of the corpses, but on getting free from there with an effort and entering a place where there were no corpses he would obtain the highest happiness there—even so, sire, does he who is practising rightly realize by means of proper attention the highest happiness, Nibbāna, the corpses of the defilements departed. Или, представь, государь, что человек очутился посреди кучи трупов змей, петухов и людей792, в груде туловищ, хвостов и кусков падали и завален в непроходимом завале из трупов. Напрягшись, он вырвался оттуда, добрался до места, где нет трупов, и счастлив тем безмерно. Вот точно так же, государь, истинно-делающий осуществляет своим подлинным вниманием нирвану, удаленную от падали аффектов.
Yathā, mahārāja, kuṇapaṃ, evaṃ pañca kāmaguṇā daṭṭhabbā; yathā kuṇapagato puriso, evaṃ sammāpaṭipanno daṭṭhabbo; yathā nikkuṇapokāso, evaṃ nibbānaṃ daṭṭhabbaṃ. As the corpses, sire, so are the five strands of sense pleasures to be understood. As the man among the corpses, so is he who is practising rightly to be understood. As the place where there are no corpses, so is Nibbāna to be understood. Здесь, государь, трупам следует уподоблять пять чувственных услад, человеку, заваленному трупами, уподоблять истинно-делающего, месту, где нет трупов, уподоблять нирвану.
"Yathā vā pana, mahārāja, puriso bhīto tasito kampito viparītavibbhantacitto vāyāmena tato muñcitvā daḷhaṃ thiraṃ acalaṃ abhayaṭṭhānaṃ pavisitvā tattha paramasukhaṃ labheyya, evameva kho, mahārāja, yo sammāpaṭipanno, so yoniso manasikārena byapagatabhayasantāsaṃ paramasukhaṃ nibbānaṃ sacchikaroti. “Or, sire, as if a man were afraid, terrified and shaking and confused in mind, but on getting free from there with effort and entering a steady, firm and unmoving place he would obtain the highest happiness there—even so, sire, does he who is practising rightly realize by means of proper attention the highest happiness, Nibbāna, fear and terror departed. Или представь, государь, что человек находился в опасности, дрожал, трепетал и мысли его были в смятении и беспорядке. Напрягшись, он вырвался из опасного места, добрался до прочного, надежного, твердого, безопасного пристанища и счастлив тем безмерно. Вот точно так же, государь, истинно-делающий осуществляет своим подлинным вниманием нирвану, удаленную от опасностей и страхов.
Yathā, mahārāja, bhayaṃ, evaṃ jātijarābyādhimaraṇaṃ paṭicca aparāparaṃ pavattabhayaṃ daṭṭhabbaṃ; yathā bhīto puriso, evaṃ sammāpaṭipanno daṭṭhabbo; yathā abhayaṭṭhānaṃ, evaṃ nibbānaṃ daṭṭhabbaṃ. As the fear, sire, so is the fear of repeated birth, ageing, disease and death to be considered. As the man who is afraid, so is he who is practising rightly to be understood. As the place where there is no fear, so is Nibbāna to be understood. Здесь, государь, опасности следует уподоблять вновь и вновь возникающую опасность рождения, болезни, старости и смерти, человеку, попавшему в опасность, уподоблять истинно-делающего, безопасному пристанищу уподоблять нирвану.
"Yathā vā pana, mahārāja, puriso kiliṭṭhamalinakalalakaddamadese patito vāyāmena taṃ kalalakaddamaṃ apavāhetvā parisuddhavimaladesamupagantvā tattha paramasukhaṃ labheyya, evameva kho, mahārāja, yo sammāpaṭipanno, so yoniso manasikārena byapagatakilesamalakaddamaṃ paramasukhaṃ nibbānaṃ sacchikaroti. “Or, sire, as if a man had fallen in a place that was filthy and dirty with mud and slime but on getting rid of the mud and slime and going to an absolutely pure and stainless place he would obtain the highest happiness there—even so, sire, does he who is practising rightly realize by means of proper attention the highest happiness, Nibbāna, the mud and slime of the defilements departed. Или представь, государь, что человек поскользнулся на грязном, склизком, илистом, тинистом месте. Напрягшись, он отчистился от болотной грязи и тины, выбрался на чистое и сухое место и счастлив тем безмерно. Вот точно так же, государь, истинно-делающий осуществляет своим подлинным вниманием нирвану, удаленную от тины и грязи аффектов.
Yathā, mahārāja, kalalaṃ, evaṃ lābhasakkārasiloko daṭṭhabbo; yathā kalalagato puriso, evaṃ sammāpaṭipanno daṭṭhabbo; yathā parisuddhavimaladeso, evaṃ nibbānaṃ daṭṭhabbaṃ. As the mud, sire, so are gains, honour, fame to be understood. As the man who is in the mud, so is he who is practising rightly to be understood. As the absolutely pure and stainless place, so is Nibbāna to be understood. Здесь, государь, тине следует уподоблять прибыль, славу и почести, человеку, упавшему в тину, уподоблять истинно-делающего, чистому и сухому месту уподоблять нирвану.
"Tañca pana nibbānaṃ sammāpaṭipanno kinti sacchikaroti? “But if you should ask me how he who is practising rightly realizes that Nibbāna, I should reply: Итак, как же осуществляет нирвану истинно-делающий?
Yo so, mahārāja, sammāpaṭipanno, so saṅkhārānaṃ pavattaṃ sammasati. He who is practising rightly comprehends the occurrence of formations; Всякий истинно-делающий, государь, ощупывает своей мудростью кружение слагаемых дхарм.
Pavattaṃ sammasamāno tattha jātiṃ passati jaraṃ passati byādhiṃ passati maraṇaṃ passati, na tattha kiñci sukhaṃ sātaṃ passati āditopi majjhatopi pariyosānatopi. So tattha kiñci na gayhūpagaṃ passati. on comprehending their occurrence he sees birth there, he sees ageing, he sees disease, he sees death; he does not see anything there that is happiness or joy; he does not see anything, in the beginning, in the middle or at the end, to be taken hold of there. Ощупывая кружение слагаемых, он видит в нем рождение, видит старость, видит болезнь, видит смерть и не видит там ничего счастливого и отрадного, за что можно было бы ухватиться, – ни с начала, ни с середины, ни с конца.
Yathā, mahārāja, puriso divasasantatte ayoguḷe jalite tatte kaṭhite āditopi majjhatopi pariyosānatopi na kiñci gayhūpagaṃ padesaṃ passati, evameva kho, mahārāja, yo saṅkhārānaṃ pavattaṃ sammasati, so pavattaṃ sammasamāno tattha jātiṃ passati jaraṃ passati byādhiṃ passati maraṇaṃ passati, na tattha kiñci sukhaṃ sātaṃ passati āditopi majjhatopi pariyosānatopi. It is like a man not finding a spot to take hold of, either at one end or in the middle or at the other end, on a glowing, scorching, red hot mass of iron. Even so, sire, whoever comprehends the occurrence of formations, sees birth, ageing, disease and death, does not see anything there that is happiness or joy and he does not see anything in the beginning, in the middle or in the end to be taken hold of there. Скажем, государь, как на добела раскаленном, пылающем, пышущем жаром железном шаре человек не видит ни с одного конца, ни с середины, ни с другого конца, ни единого места, за которое можно было бы ухватиться, вот точно так же, государь, тот, кто ощупывает кружение слагаемых, видит в нем рождение, видит старость, видит болезнь, видит смерть и не видит там ничего счастливого и отрадного – ни с начала, ни с середины, ни с конца.
So tattha [idaṃ padadvayaṃ sī. pī. potthakesu natthi] na kiñci gayhūpagaṃ passati, tassa gayhūpagaṃ apassantassa citte arati saṇṭhāti, kāyasmiṃ ḍāho okkamati, so atāṇo asaraṇo asaraṇībhūto bhavesu nibbindati. Then discontent arises in his mind when he does not see anything to be taken hold of, a fever descends on his body and, being hopeless without a refuge or protection, he becomes repelled by all states of existence. Не видя, за что можно было бы ухватиться, сознание его впадает в томление, во всем теле у него начинает печь, и он, чувствуя себя обнаженным, незащищенным и беззащитным, проникается отвращением ко всякому становлению.
"Yathā, mahārāja, puriso jalitajālaṃ mahantaṃ aggikkhandhaṃ paviseyya, so tattha atāṇo asaraṇo asaraṇībhūto aggimhi nibbindeyya, evameva kho, mahārāja, tassa gayhūpagaṃ apassantassa citte arati saṇṭhāti, kāyasmiṃ ḍāho okkamati, so atāṇo asaraṇo asaraṇībhūto bhavesu nibbindati. Представь, государь, что человек попадает в жарко пылающий огромный костер и там, чувствуя себя обнаженным, незащищенным и беззащитным, проникается отвращением к огню. Вот точно так же, государь, не видя, за что можно было бы ухватиться, сознание человека впадает в томление, во всем теле у него начинает печь, и он, чувствуя себя обнаженным, незащищенным и беззащитным, проникается отвращением ко всякому становлению.
"Tassa pavatte bhayadassāvissa evaṃ cittaṃ uppajjati 'santattaṃ kho panetaṃ pavattaṃ sampajjalitaṃ bahudukkhaṃ bahūpāyāsaṃ, yadi koci labhetha appavattaṃ etaṃ santaṃ etaṃ paṇītaṃ, yadidaṃ sabbasaṅkhārasamatho sabbūpadhipaṭinissaggo taṇhakkhayo virāgo nirodho nibbāna'nti. “When he sees the danger in the occurrence of formations he thinks thus: “This occurrence of formations is aglow, on fire, ablaze, of much suffering, of much despair. If only one could obtain the non-occurrence of formations—that is peace, that the excellent, that is to say, the tranquillizing of all formations, the casting out of all clinging, the destruction of craving, dispassion, cessation, Nibbāna.’ И у него, увидевшего всю опасность кружения, появляется мысль: «От этого кружения лишь зной и палящее пекло, много в нем скорби и много тягости. О, если бы нашлось некружение! Это покойно и возвышенно, это – успокоение всех слагаемых, снятие всех наслоений, прекращение жажды, бесстрастие, пресечение, нирвана».
Iti hetaṃ [hitaṃ (sī.), hi idaṃ (pī.)] tassa appavatte cittaṃ pakkhandati pasīdati pahaṃsayati tusayati [pahaṃsīyati kuhīyati (sī. pī.)] 'paṭiladdhaṃ kho me nissaraṇa'nti. So his mind leaps forward to the non-occurrence of formations, finds satisfaction, is exultant and joyous at the thought: “I have obtained the escape.’ И вот мысль его к некружению устремляется, влечется, радуется и ликует: «Найдено, кажется, избавление!»
"Yathā, mahārāja, puriso vippanaṭṭho videsapakkhando nibbāhanamaggaṃ disvā tattha pakkhandati pasīdati pahaṃsayati tusayati [pahaṃsīyati kuhīyati (sī. pī.)] 'paṭiladdho me nibbāhanamaggo'ti, evameva kho, mahārāja, pavatte bhayadassāvissa appavatte cittaṃ pakkhandati pasīdati pahaṃsayati tusayati [pahaṃsīyati kuhīyati (sī. pī.)] 'paṭiladdhaṃ kho me nissaraṇa'nti. It is like a man who chanced into unfamiliar territory and got lost, on seeing a way leading out, leaps forward, feels satisfaction and is exultant and joyous, thinking: “I have obtained a way leading out.’ Even so, sire, when a man sees the danger in the occurrence of formations, his mind leaps forward to their non-occurrence, finds satisfaction and is exultant and joyous at the thought: “I have obtained the escape.’ Представь, государь, что попавший на чужбину и заблудившийся человек вышел на правильную дорогу и по ней устремляется, влечется, радуется и ликует: «Вышел я, кажется, на правильную дорогу!» Вот точно так же, государь, у того, кто увидел всю опасность кружения, мысль к некружению устремляется, влечется, радуется и ликует: «Найдено, кажется, избавление!»
"So appavattatthāya maggaṃ āyūhati gavesati bhāveti bahulīkaroti, tassa tadatthaṃ sati santiṭṭhati, tadatthaṃ vīriyaṃ santiṭṭhati, tadatthaṃ pīti santiṭṭhati, tassa taṃ cittaṃ aparāparaṃ manasikaroto pavattaṃ samatikkamitvā appavattaṃ okkamati, appavattamanuppatto, mahārāja, sammāpaṭipanno 'nibbānaṃ sacchikarotī'ti vuccatī"ti. He cultivates, seeks, develops and makes much of the way for the non-occurrence of formations, his mindfulness moulds itself to that goal, his energy moulds itself to that goal, his rapture moulds itself to that goal; by repeated attention his mind, transcending the occurrence of formations, enters on non-occurrence. If he attains the non-occurrence of formations, sire, while he is practising rightly, he is said to realize Nibbāna.” И он на стезе, ведущей к некружению, упражняется, ищет, осваивается и ее умножает, ради этого утверждается у него памятование, ради этого утверждается усилие, ради этого утверждается радость, и так его непрестанно внимательная мысль преодолевает кружение и вступает в некружение. Когда истинно-делающий достиг некружения, государь, то говорят, что он осуществил нирвану.
"Sādhu, bhante nāgasena, evametaṃ tathā sampaṭicchāmī"ti. “It is good, revered Nāgasena; so it is, therefore do I accept it.” – Отлично, почтенный Нагасена. Да, это так, я с этим согласен.
Nibbānasacchikaraṇapañho ekādasamo.
<< Назад Глава 3 Далее >>