1. Dvinnaṃ buddhānaṃ anuppajjamānapañho

1."Bhante nāgasena, bhāsitampetaṃ bhagavatā 'aṭṭhānametaṃ, bhikkhave, anavakāso, yaṃ ekissā lokadhātuyā dve arahanto sammāsambuddho apubbaṃ acarimaṃ uppajjeyyuṃ, netaṃ ṭhānaṃ vijjatī'ti.

King Milinda said: “Revered Nāgasena, this too was said by the Blessed One: “This is impossible, monks, it cannot come to pass that in one world-system two Supremely Enlightened Buddhas should arise simultaneously; this possibility does not exist.’

‘Venerable Nāgasena, this too was said by the Blessed One: “This is an impossibility, an occurrence for which there can be no cause, that in one world two Arahat Buddhas supreme should arise at one and the same time —such a thing can in no wise be.”

Почтенный Нагасена, есть изречение Блаженного: «Не бывает так, монахи, не случается, чтобы в одном мире два святых истинновсепросветленных явилось ни раньше, ни позже один другого. Такого не может быть»666.

Desentā ca, bhante nāgasena, sabbepi tathāgatā sattatiṃsa bodhipakkhiyadhamme desenti, kathayamānā ca cattāri ariyasaccāni kathenti, sikkhāpentā ca tīsu sikkhāsu sikkhāpenti, anusāsamānā ca appamādappaṭipattiyaṃ anusāsanti.

When they are teaching, revered Nāgasena, all Tathāgatas teach the thirty-seven requisites of enlightenment; when they are talking, they talk about the Four Noble Truths; when they are making disciples train themselves, they make them train themselves in the three trainings; and when they are instructing, they instruct in the practice of diligence.

‘But, Nāgasena, when they are preaching, all the Tathāgatas preach (the Doctrine as to) the thirty-seven constituent elements of insight ; when they are talking, it is of the Four Noble Truths that they talk; when they are instructing, it is in the three Trainings that they instruct; when they are teaching, it is the practice of zeal that they teach.

Почтенный Нагасена! Если проповедует кто-либо из татхагат, то проповедует о тридцати семи просветлительных дхармах667; если возвещает, то возвещает четыре арийские истины; если обучает, то обучает трем предметам668; если увещает, то увещает небеспечливому деланию.

Yadi, bhante nāgasena, sabbesampi tathāgatānaṃ ekā desanā ekā kathā ekā sikkhā ekā anusiṭṭhi, kena kāraṇena dve tathāgatā ekakkhaṇe nuppajjanti?

If, revered Nāgasena, the teaching is one, the talk is one, the training is one, and the instruction is one of all Tathāgatas, why should not two Tathāgatas arise at the same time?

If, Nāgasena, the preaching of all the Tathāgatas is one, and their talk of the same thing, and their training the same, and their teaching one, why then should not two Tathāgatas arise at the same time?

Раз у всех татхагат, почтенный Нагасена, проповедь одна, весть одна, наставление одно, увещание одно, то почему не может явиться двое татхагат одновременно?

Ekenapi tāva buddhuppādena ayaṃ loko obhāsajāto, yadi dutiyo buddho bhaveyya, dvinnaṃ pabhāya ayaṃ loko bhiyyosomattāya obhāsajāto bhaveyya, ovadamānā ca dve tathāgatā sukhaṃ ovadeyyuṃ, anusāsamānā ca sukhaṃ anusāseyyuṃ, tattha me kāraṇaṃ brūhi, yathāhaṃ nissaṃsayo bhaveyya"nti.

Already by the arising of only one Buddha this world is illumined; if there were a second Buddha all the more would this world be illumined by the light of them both. Furthermore, when two Tathāgatas are exhorting they could exhort at ease, and when instructing they could instruct at ease. Tell me the reason for this so that I may be without perplexity.”

Already by the appearance of one Buddha has this world become flooded with light. If there should be a second Buddha the world would be still more illuminated by the glory of them both. When they were exhorting two Tathāgatas would exhort at ease; when they were instructing two Tathāgatas would instruct at ease. Tell me the reason of this, that I may put away my doubt.’

Ведь даже от явления одного просветленного весь мир озарился светом, а если бы еще один был, то двойным сиянием этот мир был бы озарен еще больше? Убеждали бы двое татхагат – легко им было бы убеждать, увещали бы – легко было бы увещать. Назови же мне причину, избавь меня от неуверенности.

"Ayaṃ, mahārāja, dasasahassī lokadhātu ekabuddhadhāraṇī, ekasseva tathāgatassa guṇaṃ dhāreti, yadi dutiyo buddho uppajjeyya, nāyaṃ dasasahassī lokadhātu dhāreyya, caleyya kampeyya nameyya onameyya vinameyya vikireyya vidhameyya viddhaṃseyya, na ṭhānamupagaccheyya.

“This ten-thousandfold world-system, sire, is the sustainer of one Buddha, it sustains the special qualities of one Tathāgata only. If a second Tathāgata were to arise the world could not bear him, it would shake and tremble, it would bend this way and that, it would disperse, scatter into pieces, dissolve, be utterly destroyed.

‘This world system, O king, is a one-Buddha-supporting world; that is, it can bear the virtue of only a single Tathāgata. If a second Tathāgata were to arise the world could not bear him, it would shake and tremble, it would bend, this way and that, it would disperse, scatter into pieces, dissolve, be utterly destroyed.

Наша десятитысячная мировая сфера669, государь, держит лишь одного просветленного, может выдержать достоинства только одного татхагаты. Если бы явился еще один просветленный, эта десятитысячная мировая сфера не выдержала бы, мир бы задрожал, затрясся, осел, треснул, расселся, раскололся, развалился, рассыпался, в ничто бы обратился.

"Yathā, mahārāja, nāvā ekapurisasandhāraṇī [ekapurisasantāraṇī (sī. pī.)] bhaveyya, ekasmiṃ purise abhirūḷhe sā nāvā samupādikā [samudakā (ka.)] bhaveyya.

Just as a boat, sire, might be able to carry one passenger across. Then when one man had got on board it would go along evenly.

just as a boat, O king, might be able to carry one passenger across. Then, when one man had got on board, it would be well trimmed and able to bear his weight.

Скажем, государь, есть у нас лодка, рассчитанная на одного человека. Если в ней сидит один человек, вода поднимается к краям бортов.

Atha dutiyo puriso āgaccheyya tādiso āyunā vaṇṇena vayena pamāṇena kisathūlena sabbaṅgapaccaṅgena, so taṃ nāvaṃ abhirūheyya, api nu sā, mahārāja, nāvā dvinnampi dhāreyyā"ti?

Suppose a second man were to come along, similar to the first in age, appearance, stage of life, size, and lean and strong in all his limbs, and he were to embark in the boat: could that boat sustain both of them?

But if a second man were to come like to the first in age and caste and strength and size and stoutness of body and build of frame, and he too should get on board the boat—would that boat be able, O king, to carry them both?

А тут явится еще один человек, во всем подобный первому – обликом, ростом, весом, возрастом, толщиной, и тоже сядет в лодку. Скажи, государь, выдержит лодка их обоих?

"Na hi, bhante, caleyya kampeyya nameyya onameyya vinameyya vikireyya vidhameyya viddhaṃseyya, na ṭhānamupagaccheyya, osīdeyya udake"ti.

“No, revered sir, it would shake and tremble, it would bend this way and that, it would break into pieces, be shattered, dissolved and utterly destroyed; it would sink into the waves.”

‘Certainly not, Sir! it would shake and tremble; it would bend, this way and that; it would break into pieces, be shattered, dissolved, and utterly destroyed; it would sink into the waves.’

– Нет, почтенный, она задрожит, затрясется, осядет, треснет, рассядется, расколется, развалится, рассыплется, в ничто обратится, в воду погрузится.

"Evameva kho, mahārāja, ayaṃ dasasahassī lokadhātu ekabuddhadhāraṇī, ekasseva tathāgatassa guṇaṃ dhāreti, yadi dutiyo buddho uppajjeyya, nāyaṃ dasasahassī lokadhātu dhāreyya, caleyya kampeyya nameyya onameyya vinameyya vikireyya vidhameyya viddhaṃseyya, na ṭhānamupagaccheyya.

“Besides that, sire, this is a natural characteristic of the Buddhas, the Blessed Ones, that one Buddha only should arise in the world.

‘Just so, O king, with this world, if a second Tathāgata were to appear.

– Вот точно так же, государь, эта десятитысячная мировая сфера держит лишь одного просветленного, может выдержать достоинства только одного татхагаты. Если бы явился еще один просветленный, эта десятитысячная мировая сфера не выдержала бы, мир бы задрожал, затрясся, осел, треснул, расселся, раскололся, развалился, рассыпался, в ничто бы обратился.

"Yathā vā pana, mahārāja, puriso yāvadatthaṃ bhojanaṃ bhuñjeyya chādentaṃ yāva kaṇṭhamabhipūrayitvā, so dhāto pīṇito paripuṇṇo nirantaro tandikato anonamitadaṇḍajāto punadeva tattakaṃ bhojanaṃ bhuñjeyya, api nu kho so, mahārāja, puriso sukhito bhaveyyā"ti?

Or suppose, O king, that a man had eaten as much food as he wanted, even so that he had filled himself with nourishment up to the throat, and he—thus satiated, regaled, filled with good cheer, with no room left for more, drowsy and stiff as a stick one cannot bend—were again to eat as much food as he had eaten before—would such a man, O king, then be at ease?’

Или, скажем, государь, некий человек вдосталь наелся и насытился по горло. Вот набил он себе утробу, насосался, отвалился, утрамбовал все внутренности, осовел и сидит этакой колодой – и опять съест столько же. Скажи, государь, ладно ему будет?

"Na hi, bhante, sakiṃ bhuttova mareyyā"ti [bhutto vameyyāti (ka.)].

‘Certainly not, Sir! If he were to eat again, but once more, he would die.’

– Нет, почтенный. Помрет он на том же месте.

"Evameva kho, mahārāja, ayaṃ dasasahassī lokadhātu ekabuddhadhāraṇī, ekasseva tathāgatassa guṇaṃ dhāreti, yadi dutiyo buddho uppajjeyya, nāyaṃ dasasahassī lokadhātu dhāreyya, caleyya kampeyya nameyya onameyya vinameyya vikireyya vidhameyya viddhaṃseyya, na ṭhānamupagaccheyyā"ti.

‘Well, no more could this world bear a second Tathāgata, than that man could bear a second meal.’

– Вот точно так же, государь, эта десятитысячная мировая сфера держит лишь одного просветленного, может выдержать достоинства только одного татхагаты. Если бы явился еще один просветленный, эта десятитысячная мировая сфера не выдержала бы, мир бы задрожал, затрясся, осел, треснул, расселся, раскололся, развалился, рассыпался, в ничто бы обратился.

"Kiṃ nu kho, bhante nāgasena, atidhammabhārena pathavī calatī"ti?

‘But how is that, Nāgasena? Would the earth tremble at a too great weight of goodness?’

– Значит, почтенный Нагасена, земля дрожит под чрезмерным грузом Учения?

"Idha, mahārāja, dve sakaṭā ratanaparipūritā bhaveyyuṃ yāva mukhasamā, ekasmā sakaṭato ratanaṃ gahetvā ekasmiṃ sakaṭe ākireyyuṃ, api nu kho taṃ, mahārāja, sakaṭaṃ dvinnampi sakaṭānaṃ ratanaṃ dhāreyyā"ti?

‘Suppose, O king, there were two carts quite filled with precious things up to the top, and people were to take the things from the one cart and pile them up on the other, would that one be able to carry the weight of both?’

– Представь себе, государь, два полных воза драгоценностей. Возьмут все драгоценности с одного воза и вывалят их на второй воз. Скажи, государь, выдержит ли один воз драгоценности с обоих возов?

"Na hi, bhante, nābhipi tassa phaleyya, arāpi tassa bhijjeyyuṃ, nemipi tassa opateyya, akkhopi tassa bhijjeyyā"ti.

‘Certainly not, Sir! the nave of its wheels would split, and the spokes would break, and the circumference would fall to pieces, and the axle-tree would break in twain.’

– Нет, почтенный. У него и ступица сломается, и спицы полопаются, и обод искривится, и оси полопаются.

"Kiṃ nu kho, mahārāja, atiratanabhārena sakaṭaṃ bhijjatī"ti?

‘But how is that, O king? Would the cart come to pieces owing to the too great weight of goods?’

– Значит, государь, воз ломается под чрезмерным грузом драгоценностей?

"Āma, bhante"ti.

‘Yes, it would.’

– Да, почтенный.

"Evameva kho, mahārāja, atidhammabhārena pathavī calati.

‘Well, just so, O king, would the earth tremble owing to the too great weight of goodness.

– Вот точно так же, государь, и земля дрожит под чрезмерным грузом Учения.

"Api ca, mahārāja, imaṃ kāraṇaṃ buddhabalaparidīpanāya osāritaṃ.

But that argument has been adduced to make the power of the Buddhas known.

Впрочем, этот довод был рассказан, чтобы пояснить, какова сила просветленных.

Aññampi tattha abhirūpaṃ kāraṇaṃ suṇohi, yena kāraṇena dve sammāsambuddho ekakkhaṇe nuppajjanti.

Hear another fitting reason why two Buddhas could not appear at the same time.

Но вот послушай еще один довод, государь, почему не являются двое истинновсепросветленных одновременно.

Yadi, mahārāja, dve sammāsambuddhā ekakkhaṇe uppajjeyyuṃ, tesaṃ parisāya vivādo uppajjeyya 'tumhākaṃ buddho, amhākaṃ buddho'ti, ubhato pakkhajātā bhaveyyuṃ, yathā, mahārāja, dvinnaṃ balavāmaccānaṃ parisāya vivādo uppajjeyya 'tumhākaṃ amacco, amhākaṃ amacco'ti, ubhato pakkhajātā honti, evameva kho, mahārāja, yadi dve sammāsambuddhā ekakkhaṇe uppajjeyyuṃ, tesaṃ parisāya vivādo uppajjeyya 'tumhākaṃ buddho, amhākaṃ buddho'ti, ubhato pakkhajātā bhaveyyuṃ.

If, O king, two Buddhas were to arise together, then would disputes arise between their followers, and at the words: “Your Buddha, our Buddha,” they would divide off into two parties—just as would the followers of two rival powerful ministers of state.

Если бы явилось двое истинновсепросветленных одновременно, государь, то в их окружении начались бы споры: «ваш просветленный, наш просветленный...» – так оно бы надвое разбилось. Скажем, при двух влиятельных сановников в совете начинаются споры: «наш сановник, ваш сановник...», и он разбивается надвое. Вот точно так же, государь, если бы явилось двое истинновсепросветленных одновременно, то в их окружении начались бы споры: «ваш просветленный, наш просветленный...» – так оно надвое бы разбилось.

Idaṃ tāva, mahārāja, ekaṃ kāraṇaṃ, yena kāraṇena dve sammāsambuddhā ekakkhaṇe nuppajjanti.

This is the other reason, O king, why two Buddhas could not appear at the same time.

Вот, государь, обоснование того, что не может двое истиннопросветленных явиться одновременно.

"Aparampi, mahārāja, uttariṃ kāraṇaṃ suṇohi, yena kāraṇena dve sammāsambuddhā ekakkhaṇe nuppajjanti.

‘Hear a further reason, O king, why two Buddhas could not appear at the same time.

Слушай дальше, государь, еще одно обоснование того, что не может двое истинновсепросветленных явиться одновременно.

Yadi, mahārāja, dve sammāsambuddhā ekakkhaṇe uppajjeyyuṃ, 'aggo buddho'ti yaṃ vacanaṃ, taṃ micchā bhaveyya, 'jeṭṭho buddho'ti yaṃ vacanaṃ, taṃ micchā bhaveyya, 'seṭṭho buddho'ti, 'visiṭṭho buddho'ti, 'uttamo buddho'ti, 'pavaro buddho'ti, 'asamo buddho'ti, 'asamasamo buddho'ti, 'appaṭimo buddho'ti, 'appaṭibhāgo buddho'ti, 'appaṭipuggalo buddho'ti yaṃ vacanaṃ, taṃ micchā bhaveyya.

If that were so, then the passage (of Scripture) that the Buddha is the chief would become false, and the passage that the Buddha takes precedence of all would become false, and the passage that the Buddha is the best of all would become false. And so all those passages where the Buddha is said to be the most excellent, the most exalted, the highest of all, the peerless one, without an equal, the matchless one, who hath neither counterpart nor rival—all would be proved false.

Если бы одновременно явилось двое истинновсепросветленных, государь, то слова «Просветленный – величайший» были бы ложны, слова «Просветленный – возвышеннейший» были бы ложны, слова «Просветленный – превосходнейший» были бы ложны, слова «Просветленный – благороднейший» были бы ложны, слова «Просветленный – избраннейший» были бы ложны, слова «Просветленный несравненен» были бы ложны, слова «Просветленный беспримерен» были бы ложны, слова «Нет равного Просветленному» были бы ложны, слова «Нет подобного Просветленному» были бы ложны, слова «Нет другого такого, как Просветлёенный», были бы ложны, слова «Нет у Просветленного соперника» были бы ложны.

Idampi kho tvaṃ, mahārāja, kāraṇaṃ atthato sampaṭiccha, yena kāraṇena dve sammāsambuddhā ekakkhaṇe nuppajjanti.

Accept this reason too as in truth a reason why two Buddhas cannot arise at once.

Вот, государь, обоснование того, что не может двое истинновсепросветленных явиться одновременно. Я думаю, что его стоит принять.

"Api ca kho, mahārāja, buddhānaṃ bhagavantānaṃ sabhāvapakati esāyaṃ, eko yeva buddho loke uppajjati.

‘But besides that, O king, this is a natural characteristic of the Buddhas, the Blessed Ones, that one Buddha only should arise in the world.

Да это и естественно, государь, такова природа просветленных, блаженных, что в мире может явиться лишь один просветленный.

Kasmā kāraṇā?

And why?

Причина этого –

Mahantatāya sabbaññubuddhaguṇānaṃ.

By reason of the greatness of the virtue of omniscient Buddhas.

By reason of the greatness of the virtue of the all-knowing Buddhas.

величие достоинств просветленных.

Aññampi, mahārāja, yaṃ loke mahantaṃ, taṃ ekaṃ yeva hoti.

Of other things also, whatever is mighty in the world is singular.

И всего прочего, что есть в мире великого, бывает только по одному:

Pathavī, mahārāja, mahantī, sā ekā yeva.

The broad earth is great and it is only one.

The broad earth is great, O king, and it is only one.

земля велика, государь,– и она единственна;

Sāgaro mahanto, so eko yeva.

The ocean is mighty and it is only one.

The ocean is mighty, and it is only one.

океан велик – и он единствен;

Sineru girirājā mahanto, so eko yeva.

Sineru, the king of the mountains, is great and it is only one.

Sineru, the king of the mountains, is great; and it is only one.

Гора Синеру туда же
Все комментарии (1)

Ākāso mahanto, so eko yeva.

Space is mighty and it is only one.

Space is mighty, and it is only one.

пространство велико – и оно единственно;

Sakko mahanto, so eko yeva.

Sakka, the king of the gods, is great and he is only one.

Sakka (the king of the gods) is great, and he is only one.

Шакра велик – и он единствен;

Māro mahanto, so eko yeva.

Māra, the Evil One, is great and he is only one.

Mara (the Evil One, Death) is great, and he is only one.

Мара велик – и он единствен;

Mahābrahmā mahanto, so eko yeva.

Mahā-Brahmā is mighty and he is only one.

Mahā-Brahmā is mighty, and he is only one.

Великий Брахма велик – и он единствен;

Tathāgato arahaṃ sammāsambuddho mahanto, so eko yeva lokasmiṃ.

The Tathāgata, Arahat, Perfectly Enlightened Buddha, is great and he is alone in the world.

A Tathāgata, an Arahat Buddha supreme, is great, and he is alone in the world.

Татхагата, святой, истинновсепросветленный, велик – и он единствен, государь.

Yattha te uppajjanti, tattha aññassa okāso na hoti, tasmā, mahārāja, tathāgato arahaṃ sammāsambuddho eko yeva lokasmiṃ uppajjatī"ti.

Where these uprise there is no occasion for a second. Therefore, sire, only one Tathāgata, Arahat, Perfectly Enlightened Buddha arises in the world at one time.”

Wherever any one of these spring up, then there is no room for a second. And therefore, O king, is it that only one Tathāgata, an Arahat Buddha supreme, can appear at one time in the world.’

Там, где является один, другому нет места. Поэтому Татхагата, святой, истинновсепросветленный, является в мир только один670.

"Sukathito, bhante nāgasena, pañho opammehi kāraṇehi.

“The question has been well discussed, revered Nāgasena, with similes and reasons.

‘Well has the puzzle, Nāgasena, been discussed by simile adduced and reason given.

– Прекрасно объяснен вопрос сравнениями и доводами, почтенный Нагасена.

Anipuṇopetaṃ sutvā attamano bhaveyya, kiṃ pana mādiso mahāpañño.

Even an unintelligent person on hearing this would be satisfied, how much more then one of great wisdom like myself?

Even an unintelligent man on hearing this would be satisfied; how much rather one great in wisdom as myself.

Даже неискушенный человек послушал бы с удовольствием, тем более такой умный, как я.

Sādhu, bhante nāgasena, evametaṃ tathā sampaṭicchāmī"ti.

It is good, revered Nāgasena; so it is, therefore do I accept it.”

Very good, Nāgasena! That is so, and I accept it as you say.

– Отлично, почтенный Нагасена. Да, это так. Я с этим согласен.