| пали | Thanissaro bhikkhu - english
|
khantibalo - русский
|
Комментарии |
|
231.Tena kho pana samayena āyasmā mahākassapo pāvāya kusināraṃ addhānamaggappaṭippanno hoti mahatā bhikkhusaṅghena saddhiṃ pañcamattehi bhikkhusatehi.
|
Now on that occasion Ven. Mahā Kassapa was traveling on the highway from Pāvā to Kusinārā with a large Saṅgha of monks, approximately 500 monks in all.
|
В это же время почтенный Махакассапа шел по большой дороге из Павы в Кусинару с большим собранием монахов в количестве пятисот человек.
|
|
|
Atha kho āyasmā mahākassapo maggā okkamma aññatarasmiṃ rukkhamūle nisīdi.
|
Leaving the road, he sat down at the root of a tree.
|
И почтенный Махакассапа, сойдя с дороги, сел у подножия одного дерева.
|
|
|
Tena kho pana samayena aññataro ājīvako kusinārāya mandāravapupphaṃ gahetvā pāvaṃ addhānamaggappaṭippanno hoti.
|
Meanwhile, a certain Ājīvakan ascetic, carrying a coral-tree flower from Kusinārā, was traveling on the highway to Pāvā.
|
В это самое время, некий аскет-адживака, взявший в Кусинаре цветок кораллового дерева, шёл по большой дороге в Паву.
|
|
|
Addasā kho āyasmā mahākassapo taṃ ājīvakaṃ dūratova āgacchantaṃ, disvā taṃ ājīvakaṃ etadavoca – "apāvuso, amhākaṃ satthāraṃ jānāsī"ti?
|
Ven. Mahā Kassapa saw the Ājīvakan ascetic coming from afar, and on seeing him said to him, “Do you know our teacher, friend?”
|
И почтенный Махакассапа заметил идущего издалека аскета-адживаку, и увидев так сказал ему: "Друг, знаешь ли ты нашего учителя?"
|
|
|
"Āmāvuso, jānāmi, ajja sattāhaparinibbuto samaṇo gotamo.
|
“Yes, friend, I know him. Seven days ago Gotama the contemplative totally unbound.
|
"Да, друг, я знаю. Семь дней назад отшельник Готама достиг окончательной ниббаны.
|
|
|
Tato me idaṃ mandāravapupphaṃ gahita"nti.
|
That’s how I got this coral-tree flower.”
|
Там я достал цветок кораллового дерева".
|
|
|
Tattha ye te bhikkhū avītarāgā appekacce bāhā paggayha kandanti, chinnapātaṃ papatanti, āvaṭṭanti, vivaṭṭanti – "atikhippaṃ bhagavā parinibbuto, atikhippaṃ sugato parinibbuto, atikhippaṃ cakkhuṃ loke antarahito"ti.
|
With that, some of the monks present who were not without passion wept, uplifting their arms. As if their feet were cut out from under them, they fell down and rolled back & forth, crying, “All too soon has the Blessed One totally unbound! All too soon has the One Well-Gone totally unbound! All too soon has the One with Eyes disappeared from the world!”
|
На этом некоторые из находившихся там монахов, не избавившихся от страсти, начали заламывая руки рыдать, падать как подкошенные, крутиться из стороны в сторону: "Слишком скоро Благословенный достиг окончательной ниббаны, слишком скоро Достигший блага достиг окончательной ниббаны, слишком скоро Провидец исчез в мире".
|
|
|
Ye pana te bhikkhū vītarāgā, te satā sampajānā adhivāsenti – "aniccā saṅkhārā, taṃ kutettha labbhā"ti.
|
But those monks who were free from passion acquiesced, mindful & alert: “Inconstant are fabrications. What else is there to expect? ”
|
Но те монахи, кто избавился от страсти, переносили осознанно и с памятованием: "Конструированное изменчиво, разве можно добиться [иного]?".
|
|
|
232.Tena kho pana samayena subhaddo nāma vuddhapabbajito tassaṃ parisāyaṃ nisinno hoti.
|
Now at that time a monk named Subhadda,54 who had gone forth when old, was sitting among the group.
|
В это время Субхадда, отрешившийся от мирской жизни в старости, сидел в том собрании монахов.
|
|
|
Atha kho subhaddo vuddhapabbajito te bhikkhū etadavoca – "alaṃ, āvuso, mā socittha, mā paridevittha, sumuttā mayaṃ tena mahāsamaṇena.
|
He said to the monks, “Enough, friends. Don’t grieve. Don’t lament. We’re well rid of the Great Contemplative.
|
И Субхадда, отрешившийся от мирской жизни в старости, так сказал тем монахам: "Довольно, друзья! Не печальтесь, не причитайте! Мы благополучно избавились от этого великого отшельника.
|
|
|
Upaddutā ca homa – 'idaṃ vo kappati, idaṃ vo na kappatī'ti.
|
We’ve been harassed by (his saying,) ‘This is allowable. This is not allowable.
|
Тяготили нас [его слова]: "Это вам разрешено, это вам не разрешено", –
|
|
|
Idāni pana mayaṃ yaṃ icchissāma, taṃ karissāma, yaṃ na icchissāma, na taṃ karissāmā"ti.
|
’ But now we will do what we want to do, and not do what we don’t want to do. ”55
|
но теперь, мы можем делать то, что пожелаем, и то что мы не пожелаем, того мы не будем делать".
|
|
|
Atha kho āyasmā mahākassapo bhikkhū āmantesi – "alaṃ, āvuso, mā socittha, mā paridevittha.
|
Then Ven. Mahā Kassapa addressed the monks, “Enough, friends. Don’t grieve. Don’t lament.
|
Тогда почтенный Махакассапа обратился к монахам: "Довольно, друзья! Не печальтесь, не причитайте!
|
|
|
Nanu etaṃ, āvuso, bhagavatā paṭikacceva akkhātaṃ – 'sabbeheva piyehi manāpehi nānābhāvo vinābhāvo aññathābhāvo'.
|
Hasn’t the Blessed One already taught the state of growing different with regard to all things dear & appealing, the state of becoming separate, the state of becoming otherwise?
|
Разве раньше Благословенный не учил: "всё приятное и милое подвержено изменению, расставанию и становлению другим."
|
|
|
Taṃ kutettha, āvuso, labbhā.
|
What else is there to expect?
|
Поэтому, друзья, разве можно добиться,
|
|
|
'Yaṃ taṃ jātaṃ bhūtaṃ saṅkhataṃ palokadhammaṃ, taṃ tathāgatassāpi sarīraṃ mā palujjī'ti, netaṃ ṭhānaṃ vijjatī"ti.
|
It’s impossible that one could forbid anything born, existent, fabricated, & subject to disintegration from disintegrating. ”
|
чтобы не разрушилось рождённое, ставшее, сконструированное и подверженное разрушению? Это не возможно."
|
|
|
233.Tena kho pana samayena cattāro mallapāmokkhā sīsaṃnhātā ahatāni vatthāni nivatthā – "mayaṃ bhagavato citakaṃ āḷimpessāmā"ti na sakkonti āḷimpetuṃ.
|
Then four leading Mallans, having bathed their heads and wearing new linen cloth, thinking, “We’ll ignite the Blessed One’s pyre,” were unable to ignite it.
|
В это время восемь предводителей маллов, омыв голову и одев новые одежды, думая: "Мы подожжём погребальный костёр Благословенного", не смогли его поджечь.
|
|
|
Atha kho kosinārakā mallā āyasmantaṃ anuruddhaṃ etadavocuṃ – "ko nu kho, bhante anuruddha, hetu ko paccayo, yenime cattāro mallapāmokkhā sīsaṃnhātā ahatāni vatthāni nivatthā – 'mayaṃ bhagavato citakaṃ āḷimpessāmā'ti na sakkonti āḷimpetu"nti?
|
So the Kusinārā Mallans asked Ven. Anuruddha, “What is the reason, Ven. Anuruddha, what is the cause, why these four leading Mallans, having bathed their heads and wearing new linen cloth, thinking, ‘We’ll ignite the Blessed One’s pyre,’ are unable to ignite it? ”
|
И кусинарские маллы так сказали почтенному Ануруддхе: "О досточтимый Ануруддха, какова причина, каково условие, что эти восемь предводителей маллов омыв голову и одев новые одежды, думая: "Мы подожжём погребальный костёр Благословенного" не смогли его поджечь?"
|
|
|
"Aññathā kho, vāseṭṭhā, devatānaṃ adhippāyo"ti.
|
“Your intention, Vāsiṭṭhas, is one thing. The devas’ intention is another. ”
|
"У вас, васеттхи, одно намерение, у божеств - другое".
|
|
|
"Kathaṃ pana, bhante, devatānaṃ adhippāyo"ti?
|
“But what, Ven. Anuruddha, is the devas’ intention? ”
|
"Но каково же, о досточтимый, намерение божеств?"
|
|
|
"Devatānaṃ kho, vāseṭṭhā, adhippāyo – 'ayaṃ āyasmā mahākassapo pāvāya kusināraṃ addhānamaggappaṭippanno mahatā bhikkhusaṅghena saddhiṃ pañcamattehi bhikkhusatehi.
|
“The devas’ intention, Vāsiṭṭhas, is, ‘This Ven. Mahā Kassapa is traveling on the highway from Pāvā to Kusinārā with a large Saṅgha of monks, approximately 500 monks in all.
|
"Намерение божеств, васеттхи, таково: "Этот почтенный Махакассапа шествует по большой дороге из Павы в Кусинару с большим собранием монахов в количестве пятисот человек.
|
|
|
Na tāva bhagavato citako pajjalissati, yāvāyasmā mahākassapo bhagavato pāde sirasā na vandissatī"'ti.
|
The Blessed One’s pyre will not catch fire until Ven. Mahā Kassapa has worshipped the Blessed One’s feet with his bathed head.’”
|
Погребальный костер Благословенного не загорится, пока почтенный Махакассапа не выразит почтение головой у ног Благословенного".
|
|
|
"Yathā, bhante, devatānaṃ adhippāyo, tathā hotū"ti.
|
“Then let it be, venerable sir, in line with the devas’ intention. ”
|
"Тогда, досточтимый, пусть будет согласно намерению божеств".
|
|
|
234.Atha kho āyasmā mahākassapo yena kusinārā makuṭabandhanaṃ nāma mallānaṃ cetiyaṃ, yena bhagavato citako tenupasaṅkami; upasaṅkamitvā ekaṃsaṃ cīvaraṃ katvā añjaliṃ paṇāmetvā tikkhattuṃ citakaṃ padakkhiṇaṃ katvā bhagavato pāde sirasā vandi.
|
So Ven. Mahā Kassapa went to the Blessed One’s pyre at Makuṭa-bandhana, the Mallans’ memorial near Kusinārā. On arrival, arranging his robe over one shoulder, he placed his hands palm-to-palm over his heart, circumambulated the pyre three times, uncovered the Blessed One’s feet,56 and worshipped them with his head.
|
И вот почтенный Махакассапа пришёл в Кусинару к святилищу маллов Макутабандхана к погребальному костру Благословенного. Придя и сложив накидку на одном плече, сложив руки в жесте уважения, трижды уважительно обойдя погребальный костёр, головой выразил почтение у ног Благословенного.
|
|
|
Tānipi kho pañcabhikkhusatāni ekaṃsaṃ cīvaraṃ katvā añjaliṃ paṇāmetvā tikkhattuṃ citakaṃ padakkhiṇaṃ katvā bhagavato pāde sirasā vandiṃsu.
|
And the 500 monks, arranging their robes over one shoulder, placed their hands palm-to-palm over their hearts, circumambulated the pyre three times, and worshipped the Blessed One’s feet with their heads.
|
И пятьсот монахов сложив накидку на одном плече, сложив руки в жесте уважения, трижды уважительно обойдя погребальный костёр, головой выразили почтение у ног Благословенного.
|
|
|
Vandite ca panāyasmatā mahākassapena tehi ca pañcahi bhikkhusatehi sayameva bhagavato citako pajjali.
|
As soon as it had been worshipped by Ven. Mahā Kassapa and the 500 monks, the Blessed One’s pyre caught fire of its own accord.
|
И как только почтенный Махакассапа и пятьсот монахов выразили почтение, погребальный костер Благословенного вспыхнул сам.
|
|
|
235.Jhāyamānassa kho pana bhagavato sarīrassa yaṃ ahosi chavīti vā cammanti vā maṃsanti vā nhārūti vā lasikāti vā, tassa neva chārikā paññāyittha, na masi; sarīrāneva avasissiṃsu.
|
In the burning of the Blessed One’s body, no cinder or ash of the outer skin, inner skin, flesh, tendons, or oil of the joints could be discerned. Only the bone-relics57 remained.
|
И когда тело Благословенного сгорело, не найти там было ни углей ни пепла от того, что было кожей, плотью, сухожилиями и суставной смазкой, остались только костные реликвии.
|
|
|
Seyyathāpi nāma sappissa vā telassa vā jhāyamānassa neva chārikā paññāyati, na masi; evameva bhagavato sarīrassa jhāyamānassa yaṃ ahosi chavīti vā cammanti vā maṃsanti vā nhārūti vā lasikāti vā, tassa neva chārikā paññāyittha, na masi; sarīrāneva avasissiṃsu.
|
Just as in the burning of ghee or oil, no cinder or ash can be discerned; in the same way, in the burning of the Blessed One’s body, no cinder or ash of the outer skin, inner skin, flesh, tendons, or oil of the joints could be discerned. Only the bone-relics remained.
|
Как от сгоревшего сливочного или растительного масла не остаётся ни углей ни пепла, так и когда тело Благословенного сгорело, не найти там было ни углей ни пепла от того, что было кожей, плотью, сухожилиями и суставной смазкой, остались только костные реликвии.
|
|
|
Tesañca pañcannaṃ dussayugasatānaṃ dveva dussāni na ḍayhiṃsu yañca sabbaabbhantarimaṃ yañca bāhiraṃ.
|
And of the five hundred twin-wrappings, only two were burnt: the innermost & the outermost.
|
И из пятиста двойных обёрток только две не сгорели – внешняя и внутренняя.
|
|
|
Daḍḍhe ca kho pana bhagavato sarīre antalikkhā udakadhārā pātubhavitvā bhagavato citakaṃ nibbāpesi.
|
When the Blessed One’s body was consumed, a cascade of water falling from the sky extinguished [nibbāpesi] the Blessed One’s pyre.
|
И когда тело Благословенного сгорело, пролившиеся с неба потоки воды тушили погребальный костер Благословенного.
|
|
|
Udakasālatopi [udakaṃ sālatopi (sī. syā. kaṃ.)] abbhunnamitvā bhagavato citakaṃ nibbāpesi.
|
Water shooting up from a Sal tree as well extinguished the Blessed One’s pyre.
|
И вода, пролившаяся из саловых деревьев, тушила погребальный костер Благословенного.
|
|
|
Kosinārakāpi mallā sabbagandhodakena bhagavato citakaṃ nibbāpesuṃ.
|
The Kusinārā Mallans, with all kinds of scented water, extinguished the Blessed One’s pyre.
|
И кусинарские маллы тушили погребальный костер Благословенного водой со всеми ароматами.
|
|
|
Atha kho kosinārakā mallā bhagavato sarīrāni sattāhaṃ sandhāgāre sattipañjaraṃ karitvā dhanupākāraṃ parikkhipāpetvā [parikkhipitvā (syā.)] naccehi gītehi vāditehi mālehi gandhehi sakkariṃsu garuṃ kariṃsu mānesuṃ pūjesuṃ.
|
Then for seven days the Kusinārā Mallans kept the bone-relics in their reception hall—setting them round with a lattice of spears surrounded by ramparts of bows—worshipping, honoring, respecting, & venerating them with dances, songs, music, garlands, & scents.
|
Потом кусинарские маллы положили костные реликвии Благословенного в зале собраний и окружили их ограждением из копий и стеной из луков; и семь дней выражали уважение, преклонение, почёт и почитание танцами, песнями, музыкой, гирляндами и благоухающими веществами.
|
|